Неточные совпадения
Это — несчастная и вечно
больная девушка, лет двадцати пяти, ростом аршин
с четвертью,
с кошачьими глазами и выпятившимся клином животом. Однако ж ее заставляют
работать наравне
с большими, только пяльцы устроили низенькие и дали низенькую скамеечку.
Психические
больные, как я говорил уже, на Сахалине не имеют отдельного помещения; при мне одни из них помещались в селении Корсаковском, вместе
с сифилитиками, причем один даже, как мне рассказывали, заразился сифилисом, другие, живя на воле,
работали наравне со здоровыми, сожительствовали, убегали, были судимы.
Особенно меня поразила история каменщика Ардальона — старшего и лучшего работника в артели Петра. Этот сорокалетний мужик, чернобородый и веселый, тоже невольно возбуждал вопрос: почему не он — хозяин, а — Петр? Водку он пил редко и почти никогда не напивался допьяна; работу свою знал прекрасно,
работал с любовью, кирпичи летали в руках у него, точно красные голуби. Рядом
с ним
больной и постный Петр казался совершенно лишним человеком в артели; он говорил о работе...
Тут была и оборванная, растрепанная и окровавленная крестьянская женщина, которая
с плачем жаловалась на свекора, будто бы хотевшего убить ее; тут были два брата, уж второй год делившие между собой свое крестьянское хозяйство и
с отчаянной злобой смотревшие друг на друга; тут был и небритый седой дворовый,
с дрожащими от пьянства руками, которого сын его, садовник, привел к барину, жалуясь на его беспутное поведение; тут был мужик, выгнавший свою бабу из дома за то, что она целую весну не
работала; тут была и эта
больная баба, его жена, которая, всхлипывая и ничего не говоря, сидела на траве у крыльца и выказывала свою воспаленную, небрежно-обвязанную каким-то грязным тряпьем, распухшую ногу…
— В девятнадцать лет встретилась девушка, которую мне суждено было любить, — такая же бедная, как сам я, она была крупная и сильнее меня, жила
с матерью,
больной старухой, и, как я, —
работала где могла. Не очень красивая, но — добрая и умница. И хороший голос — о! Пела она, как артистка, а это уже — богатство! И я тоже не худо пел.
И долго еще
работала в этом роде
больная голова этого бывшего «светского человека», пересыпая из пустого в порожнее, пока он успокоился. Он проснулся на другой день
с тою же
больною головою, но
с совершенно новым и уже совершенно неожиданным ужасом.
Анна Устиновна. Да
с кем же нам отпустить ее? Отец
больной, я стара; она одна
работает, одна нас кормит, одна и работу свою в магазин носит. Нужда, батюшко.
Николай Иванович. Все это — полуголодные, на одном хлебе
с водой,
больные, часто старые. Вон тот старик, у него грыжа, от которой он страдает, а он
с четырех часов утра до десяти вечера
работает и еле жив. А мы? Ну разве можно, поняв это, жить спокойно, считая себя христианином? Ну, не христианином, а просто не зверем.
Вы все здесь, семь, восемь здоровых, молодых мужчин и женщин, спали до десяти часов, пили, ели, едите еще и играете и рассуждаете про музыку, а там, откуда я сейчас пришел
с Борисом Александровичем, встали
с трех часов утра, — другие и не спали в ночном, и старые,
больные, слабые, дети. женщины
с грудными и беременные из последних сил
работают, чтобы плоды их трудов проживали мы здесь.
Первый день дежурства Орловых совпал
с очень сильным наплывом
больных, и двум новичкам, привыкшим к своей медленно двигавшейся жизни, было жутко и тесно среди кипучей деятельности, охватившей их. Неловкие, не понимавшие приказаний, подавленные жуткими впечатлениями, они растерялись, и хотя пытались
работать, но только мешали другим. Григорий несколько раз чувствовал, что заслуживает строгого окрика или выговора за своё неуменье, но, к великому его изумлению, на него не кричали.
Понять всю тяжесть и сложность дела, к каждому новому
больному относиться
с неослабевающим сознанием новизны и непознанности его болезни, непрерывно и напряженно искать и
работать над собою, ничему не доверять, никогда не успокаиваться.
В больнице, где я впоследствии
работал, произошел однажды такой случай: лежал у нас мальчик лет пяти
с брюшным тифом; у него появились признаки прободения кишечника; в таких случаях прежде всего необходим абсолютный покой
больного.
— Ну, так я и думала. Вари еще нет. А уж второй час. Наверно, помогает кому-нибудь управляться. Я положительно не видывала, чтоб человек когда-нибудь так
работал.
С утра до ночи возится
с больными, все служащие выезжают на ней и сваливают на нее всю работу, а она и в ус себе не дует.
— Они сегодня
с мужем вместе пьянствовали в «Сербии». Не хватало им денег на коньяк, — пришел муж, меня избил до полусмерти и все, все деньги отобрал, ни гроша в доме не оставил. А вы ведь знаете, какой он теперь
больной, много ли и всего-то выработает!.. Чем же жить? Сколько раз я ему говорила, просила, — пусть позволит хоть что-нибудь делать, хоть где-нибудь
работать, все-таки же лучше, нет!
С 1867 года, когда я опять наладил мою работу как беллетриста и заграничного корреспондента, часть моего заработка уходила постоянно на уплату долгов. Так шло и по возвращении моем в Россию в 1871 году и во время нового житья за границей, где я был очень болен, и
больной все-таки усиленно
работал.
Степан ухаживал за
больными, как самая любящая сестра милосердия,
с удивительно милою, грубоватою нежностью утешал их и ободрял,
работал без сна круглые сутки.
Папа очень сочувственно относился к моему намерению.
С радостью говорил, как мне будет полезна для занятий химией домашняя его лаборатория, как я смогу
работать на каникулах под его руководством в Туле, сколько он мне сможет доставлять
больных для наблюдения. Он надеялся, что я пойду по научной дороге, стану профессором. К писательским моим попыткам он был глубоко равнодушен и смотрел на них как на занятие пустяковое.
Менее культурные из них были чрезвычайно обидчивы, замечание по поводу их неисправности в уходе за
больными принимали за оскорбление, и
работать с ними было крайне трудно.
Но
больной человек, человек
с семейством,
с детьми не нужен, не может
работать, — и его перестают кормить, скажут те, которым непременно хочется доказать справедливость зверской жизни.